Ковер-самолет - Страница 30

Виталька сказал, чтобы я держал его за рубаху, и взял ножовку.

Пила и правда была тупая, а дерево оказалось твердым. Виталька быстро взмок и стал говорить сердито и сипло. Я сменил его.

Дерево зажимало ножовку, приходилось дергать, и несколько раз я со злости сказал слова, от которых тетя Валя грохнулась бы в обморок. Виталька сочувственно сопел надо мной и время от времени напоминал:

– Шесть минут осталось… Три… Две минуты.

А я что? Разве я не работал? Я уже хотел сказать Витальке, чтобы он отправлялся в ту самую дыру, которая мрачно темнела под нами. В этот миг балка хрустнула! Тяжесть маятника надавила на почти отпиленный конец. Он отломился и с шумом полетел вниз, а там грохнул о плиты первого этажа. Гул пошел по башне.

Я отшатнулся, чтобы не загреметь вслед за обрубком.

И тут что-то звонко стукнуло над нашими головами. И еще раз!

Дзынь-бух! Дзынь-бух!

И пошло!

Это маятник ушел в сторону и медным крючком зацепил колесико, похожее на подсолнух с острыми лепестками. А “подсолнух” повернул другую шестерню.

– Ура… Тикают… – шепотом сказал Виталька.

– Ура! – гаркнул я.

– Ура!! – заорали мы оба.

Мне очень хотелось написать, что, испуганные нашим криком, взлетели стаи птиц, но правда есть правда: никто не взлетел. Птицы почему-то здесь не селились. Только эхо пошло по башне. Ну и пусть! Мы сами были как птицы! Как летучие волшебники! Мы оживили старые часы, и они весело грохали медными колесами, словно говорили спасибо.

– Почти точно пошли, – сказал Виталька, вытянув часы из кармана. – Смотри, без пяти час.

Без пяти час! Середина ночи!

– Давай-ка домой, Виталька. Тетя Валя если проснется да узнает… будет нам “без пяти”.

– Давай, – весело согласился он. – Мы свое дело сделали.

Он хотел перебраться на балку и удивился:

– Эй, а ты чего меня держишь?

– Я?

– А кто? – Он хотел повернуться и не смог.

Я заглянул ему за спину.

Виталькина длинная рубашка попала в шестерни. Два зубчатых колеса, медленно поворачиваясь, “заглатывали” ее вышитый подол.

– Рубаха… – слабым шепотом сказал я.

Виталька оглянулся через плечо и понял. Дернулся.

Попробуй вырвись!

А колеса вращались не так уж медленно. Они все глубже затягивали острыми зубцами материю. Еще две-три минуты – и подберутся к самому Витальке.

– Ну сделай что-нибудь! – отчаянно сказал Виталька и опять дернулся. – Рубашка-то новая!

Он еще о рубашке думал!

Я перепугался по-настоящему. И впервые в жизни почувствовал, как от страха крупно дрожат ноги. Сильно-сильно, будто под полом работает большой мотор.

Нельзя трусить! Чтобы унять эту дрожь, я сердито переступил и почувствовал, как у правого колена шевельнулась рукоятка ножа. Как я мог забыть про него!

Выхватив кинжал, я одним махом отсек кусок Виталькиного подола.

– Ты что, псих? – жалобно взвыл он.

– Сам ты псих! Смотри!

Виталька посмотрел, как лоскуток уходит под острые зубцы, и вытер локтем вспотевший лоб.

– Да… Откусили часики… Ну ладно, зато идут.

– Летим, – сказал я.

В это время где-то среди колоколов бухнул и раскатился поразительно громкий удар. Мы даже присели. Я выпустил нож, и он улетел вниз.

– Бьют, – радостно и торжественно сказал Виталька. – Ай да мы!

Дома наша радость поубавилась. Мы подсчитали потери и прикинули возможные неприятности.

Ссадины – это не в счет, заживут. А вот нож было жалко. Но и это не самое главное. Поглядев на себя, я крепко задумался. Стало ясно, что, если я срочно не займусь хорошей стиркой, завтра мне будет цирк… Костюм у меня чудом уцелел, но белые гольфы… Боже мой!

– Давай добывать горячую воду и таз, – отчаянно сказал я.

– Это что, это ерунда, – откликнулся Виталька. – А с рубахой как быть? Полподола отрубил…

– Елки-палки, – сочувственно сказал я.

Сзади на рубашке был выхвачен кусок, будто за Виталькой охотилась акула. Все-таки Виталька был крепкий человек. Он сначала помог мне согреть на плитке воду, а потом уже отдался своему горю.

– Может, зашить как-нибудь? – спрашивал он и сам безнадежно отвечал: – Фиг зашьешь.

– А если складку сзади сделать? – предложил я, бултыхая в тазу. – Знаешь, как у гимнастерок?

– Ага, складку! – язвительно откликнулся он. – Какой складкой закроешь такую дырищу? Не мог уж поменьше кусок оттяпать!

– Поменьше не мог, – уверенно объяснил я, выплескивая в окно воду. – Еще чуть-чуть, и тебя бы перемололо.

– Завтра тетя Валя меня и так перемелет не хуже часов, – обреченно сказал Виталька.

– Ну уж… Завтра утром что-нибудь придумаем.

Виталька вздохнул и развесил рубашку на спинке стула – так, чтобы не видно было отрезанного края.

Над городом разнесся удар часов: половина второго.

Глава тринадцатая

Утром ничего мы не придумали. Проспали. Тетя Валя не достучалась в потолок и пришла наверх.

От ее голоса и шагов мы проснулись. Сразу все вспомнили. Виталька с размаху прыгнул в штаны, бодро крикнул “доброе утро” и постарался загородить стул с рубашкой.

– Доброе утро… Что же это вы так спите опять? – с легким подозрением спросила тетя Валя.

– Зачитались вчера. Про Тома Сойера, – торопливо сказал я.

Тетя Валя покачала головой. Это значило, что мальчикам не следует засиживаться за книжкой до ночной поры, даже если это очень интересная книжка, но что она, тетя Валя, ничего по этому поводу говорить не станет, так как надеется, что мы сами осознаем неправильность своего поведения и больше так поступать не будем.

– Умываться и завтракать, – сказала она.

– Есть умываться и завтракать! – чересчур усердно гаркнул Виталька.